ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ

Преднамеренно или непреднамеренно, но конфликтология почему-то не включает фактор нефти в реестр наиболее важных мотивов, провоцирующих многие межгосударственные и межнациональные конфликты. Возможно, это объясняется тем, что наличие нефтяного мотивационного фактора всегда тщательно камуфлируется и его влияние зачастую носит опосредованный характер. Не следует сбрасывать со счетов и то, что данная научная дисциплина разрабатывается в основном ведущими державами мира и обслуживает их прагматические, миротворческие и, в конечном счете, великодержавные амбиции. Необходимо также учитывать и то, что все эти страны непосредственно вовлечены в глобальные нефтяные процессы и имеют претензии на сохранение доминирующей роли. Господство над миром, или частью мира, дает им возможность "контролировать" ход нефтяной дипломатии, что приносит, в конечном счете, масштабную прибыль, которая, в свою очередь, способствует дальнейшему упрочению их элитарной позиции. И конфликтология, явно или неявно камуфлируя подобные прагматические мотивы, часто обходит вниманием энергофактор и косвенно способствует созданию и укреплению позитивного имиджа этих держав.

Так что, отнюдь не случайно, конфликтология и нефтяная дипломатия предпочитают акцентировать внимание на "внутренние мотивы" конфликтов (политические, этнические, экономические, конфессиональные и др.) и при этом умалчивают наличие прагматических нефтяных интересов. Такой подход позволяет державам занимать как бы "отстраненную позицию" по отношению к конфликту. Позиция "стороннего наблюдателя" (не вовлеченного в конфликт авторитетного арбитра) предоставляет им широкое поле для маневрирования в различных амплуа - дипломатическом, геополитическом, миротворческом и т.д.

Понятно, что для сохранения и успешного осуществления своей патронажной роли крайне важно наличие региональных конфликтов. Конфликты, независимо от провоцирующих их мотивов, все время актуализируют "миротворческую миссию" держав. Не менее важно для успеха прагматических планов и постоянная констатация того, что конфликты мол мотивированы исключительно "внутренними факторами". Именно на таком конфликтологическом фоне более рельефно проступает миротворческая миссия держав и "прикрывается" их прагматический расчет. Во всех случаях конфликты в стратегических зонах (таковыми являются нефтяные ареалы) вплетены в ткань геополитической игры как прагматически целесообразный ее орнамент.

КОНФЛИКТОГЕННАЯ РОЛЬ НЕФТИ

Геополитика любой державы всегда строится на учете прагматического интереса. Возможность конфликта в контексте развития геополитической ситуации базируется на принципиальном несовпадении прагматических интересов стран. Это особенно заметно в сфере глобальной нефтяной дипломатии. Чем больше стран вовлечены в ситуацию, тем шире спектр интересов и, тем самым, выше вероятность их столкновения. Вероятность конфликта и его интенсивность определяются "энергией прагматической интенции" вовлеченных в ситуацию стран, что напрямую зависит от "ценности" объекта геополитического интереса. Достаточно вспомнить частые, но не очень интенсивные "тресковые или фруктовые войны". В этом плане "нефтяные и нефтепроводные войны" относятся к тому же разряду современных прагматических войн, провоцируемых столкновением геополитических интересов в пространстве мирового рынка. Просто, на этом рынке слишком высока цена нефти по отношению к "треске» или «апельсину" и потому нефтяные конфликты более масштабны, интенсивны и долговременны.

МИРОТВОРЧЕСКАЯ МИССИЯ НЕФТИ

Если верно, что возможность конфликта "встроена" в механизм развития нефтяной геополитики, то в гораздо большей степени справедливо и обратное - прагматический расчет со временем настраивает нефтяную дипломатию на миротворческую миссию. Здравый смысл (прагматизм держав), в конечном счете, ориентирует геополитические усилия на устранение конфликтной напряженности вокруг ареала нефти и маршрутов ее транспортировки. Сохраняющийся конфликт "тормозит" реализацию прагматических целей нефтяной дипломатии. Эти две "тенденции" (конфликтогенная и миротворческая) функционируют, сменяя друг друга, на всех этапах саморазвития нефтяной дипломатии.

Фактографической иллюстрацией изложенного может стать ход развития каспийской нефтяной дипломатии. Как известно, регион относится к разряду конфликтно избыточных. Он насыщен "действующими", «замороженными» или потенциальными конфликтами (афганский, курдский, чеченский, карабахский, абхазский, иракский и т. д.). Некоторые из них, хоть и были спровоцированы факторами, не имеющими непосредственного отношения к нефти, тем не менее, в своем развитии постоянно испытывали воздействие этого фактора. Другие во многом были спровоцированы ходом развития геополитической борьбы за каспийскую нефть и маршруты его транспортировки, даже если этот мотив тщательно камуфлировался. В целом, нет достаточного основания напрямую увязывать сверхконфликтность региона только с фактором нефтяных баталий. Тем не менее, факт долговременного наличия напряженности (сохранения старых конфликтов и угрозы появления новых) в ближневосточно-каспийском регионе, где сосредоточены почти 60-70% мировых запасов нефти, наводит на подобные мысли.

Можно, конечно, считать, что нефтяная дипломатия лишь прагматически использует это объективное обстоятельство. Но не исключено, что, руководствуясь той же прагматической целесообразностью, она сохраняет весь этот регион в таком особо экстремальном состоянии. Отнюдь не случайно, наверно, что почти все конфликты, независимо от спровоцировавшего их мотива, постепенно "вовлеклись" в сферу нефтяной дипломатии и попали в поле ее непосредственного контроля.

КОНФЛИКТЫ И ЭНЕРГОМАРШРУТЫ

История развития нефтяной дипломатии свидетельствует о высокой вероятности провоцирования очагов напряженности и конфликтных зон вдоль линии маршрутов основных трубопроводов. В этом можно убедиться на примере анализа коллизий каспийской нефтепроводной игры. Закономерно, наверно, что логика развития каспийской нефтяной дипломатии также фиксирует некую связь между "картой конфликтов" и "картой маршрутов". Ныне уже очень трудно камуфлировать эту связь. Нефтяная дипломатия удачно эксплуатирует "симбиоз конфликта и маршрута", нередко и сама провоцирует новые очаги напряженности. Так что, судьба многих конфликтов (и стран), так или иначе, зависит от хода развития нефтяной и трубопроводной дипломатии.

В силу того, что все предполагаемые маршруты транспортировки каспийских (в частности, азербайджанских) энергоресурсов были, по сути, заблокированы конфликтами, то вскоре произошла естественная "конвергенция" нефтяной и миротворческой дипломатий: конфликты стали важной компонентой нефтяной игры, в рамках которой ими манипупулировали для реализации тех или иных стратегических (прагматических) намерений.

В свою очередь и миротворческая дипломатия все чаще стала соотноситься с фактором нефти, а в некоторых случаях тактика и стратегия миротворчества непосредственно коррелировалась дипломатией выбора маршрута трубопроводов.

И если на начальном этапе развития каспийской нефтяной дипломатии, успех последней напрямую зависел от перспектив нейтрализации реальных и потенциальных конфликтов на пути транзита энергоресурсов, то в последующем судьба самих конфликтов во многом стала определяться ходом каспийской нефтяной игры. И эта зависимость сохраняется по сей день.

Статья отражает точку зрения автора